Мода на подиумах и тротуарах: что нужно знать о Билле Каннингеме
2 июня в Мультимедиа Арт Музее открывается выставка американского фотографа Билла Каннингема. Про него говорили, что представить улицы Нью-Йорка без него так же сложно, как Венецию без гондол. Рассказываем об отце стритстайл-фотографии, который проехал по Большому яблоку сотни километров на велосипеде и сделал миллионы снимков.
—Билла Каннингема называли одним из символов Нью-Йорка.
Почти до последнего дня он разъезжал по городу на велосипеде (их он поменял около 30) и в синей рабочей куртке. И неизменно с фотоаппаратом. Каннингем снимал обычных прохожих и создавал фэшн-хронику Нью-Йорка. «Лучший показ мод — на улице. Так было всегда. И так будет всегда», — говорил фотограф. И добавлял, что знаменитости в платьях, которые достались им бесплатно, его мало интересовали.
—Первый в мире стритстайл-фотограф родился в строгой католической семье.
Вместе с родителями, братом и сестрой Каннингем регулярно посещал церковные службы. Но на них мальчика привлекали вовсе не молитвы, а шляпки прихожанок. Вот только в семье увлечение подростка модой осуждали. Несмотря на это, в 12 лет Каннингем устроился на работу, которая пусть отдаленно, но все же была связана с тем, что его привлекало. Он стал курьером у портного, а вскоре начал работать кладовщиком в универмаге Jordan Marsh. Под напором семьи Каннингем все же поступил в Гарвардский университет, но в 19 лет бросил учебу и уехал в Нью-Йорк. Там он открыл магазин и стал продавать шляпки собственного авторства.
—«Я украшал шляпы из красного фетра яблоками в натуральную величину, оборачивал гирляндами из маргариток клетчатые кепи, делал соломенные шляпки в форме фруктов. Это были счастливые времена», — вспоминал Каннингем.
Но все же магазинчик пришлось закрыть. Как объяснял сам фотограф, «женщины перестали носить шляпки». Тогда Каннингем в середине 1960-х ушел в журналистику. Сначала писал колонки о моде, а после стал снимать. Первую камеру в 1966-м ему подарил фотограф Дэвид Монтгомери, с тех пор Каннингем не расставался с ней.
Он выходил фотографировать прохожих Нью-Йорка каждый день, в любую погоду, подгадывая момент, когда они выглядят максимально естественно. На протяжении 40 лет и вплоть до самой смерти Каннингем сотрудничал с The New York Times. Правда, сам он скромно говорил, что его снимки «заполняли место между рекламой».
—Даже когда к Каннингему пришла слава, он продолжал вести скромную жизнь.
В его студии в Карнеги-холл была лишь кровать, которую обступали стопки фотографий, а туалет располагался на этаже. Фотограф всегда летал эконом-классом, останавливался в недорогих отелях, а велосипеды, на которых перемещался по Нью-Йорку, покупал дешевых моделей.
Да и зачем, считал он, раз их все равно часто воровали. При этом Каннингем отдавал приличные суммы на благотворительность. Чаще всего он поддерживал организации, помогавшие ВИЧ-инфицированным. После смерти фотографа в его квартире обнаружили бриллианты — он хранил их в наволочке.
—Билла Каннингема привлекало все неожиданное: яркие цвета одежды миллениалов, оверсайз-наряды и облегающий спорт-шик.
Модный критик Кэти Хорин писала:
«Билл первым запечатлел женщин, которые отказались от каблуков и начали ходить на работу в кроссовках, показал возвращение широких костюмов 30–40-х, появление джинсов с низкой посадкой, моду на камуфляж, а также добрую сотню стильных нарядов, защищавших ньюйоркцев от непогоды. Он считал, что истинный портрет моды — и, опосредованно, эпохи — определяется тем, как одеваются реальные люди, будь то подростки в экстравагантных толстовках или богачи на благотворительных приемах. Модных подиумов ему было недостаточно, поэтому каждый день он брал в руки камеру и выходил с ней на улицу».
Больше про современное искусство — в telegram-канале ArtFragment.
